7 великих комедий - Страница 105

105

Пэйдж. Ну, что скажете, Форд?

Форд. Вы слышали, что этот бездельник мне наплел?

Пэйдж. Да. А вы слышали, что другой мне сказал?

Форд. Как вы полагаете, они правду говорят?

Пэйдж. Повесить бы их, мерзавцев! Не думаю, чтобы рыцарь решился на это: в кознях против наших жен его обвиняют его же собственные люди, которых он прогнал. Теперь, когда они без места, это – форменные прощелыги.

Форд. Так они прежде служили у него?

Пэйдж. Ну да.

Форд. От этого дело не проясняется. Ведь он живет в таверне «Подвязка»?

Пэйдж. Ну да. Если он действительно затеет наступление на мою жену, я ее науськаю на него, а если он добьется от нее чего-либо, кроме брани, принимаю это на себя.

Форд. И я не сомневаюсь в верности своей жены, но вовсе не хочу сводить их. Мужья иногда чересчур доверчивы. Я ничего не хочу принимать на себя. На этом я не успокоюсь.

Пэйдж. Вот идет хозяин «Подвязки». Как он дерет горло! Уж коли он так весел, значит, у него или хмель в голове, или деньги в кошельке.

Входит хозяин таверны.

Как поживаете, милейший?

Хозяин. А ты как? (Кричит куда-то за сцену.) Ты ведь – джентльмен, cabaliero судья! Где же ты?

Шеллоу (входит запыхавшись). Иду, хозяин, иду. Двадцать раз здравствуйте, добрейший мистер Пэйдж! Угодно вам пойти с нами, мистер Пэйдж? У нас – развлечение.

Хозяин. Скажи ему, cabaliero судья, скажи ему, забияка, в чем дело.

Шеллоу. Приветствую вас, сэр Пэйдж. Идемте с нами. Нас ждет сегодня веселое развлечение: поединок между сэром Хьюго,

Форд. На одно слово, добрейший хозяин «Подвязки».

Хозяин. Что скажешь, забияка?

Отходят и тихо беседуют.

Шеллоу (Пэйджу). Идемте посмотрим. Наш веселый хозяин будет им секундантом. Он уже назначил им место встречи, правда, в разных местах. Знаете, пастор – не любитель шуток. Вот послушайте, в чем будет наша потеха.

Отходят в сторону и тихо разговаривают.

Хозяин (Форду). Уж не собираешься ли ты пощипать моего толстого постояльца, благородного рыцаря?

Форд. Ну что ты! Никогда! Я дам тебе кувшин горячего хереса, если ты сведешь меня с ним и скажешь, что мое имя не Форд, а Брук. Это так, для шутки.

Хозяин. Вот тебе моя рука, забияка! Я отворю тебе и вход и выход – хорошо сказано? – и твое имя будет Брук. Мой постоялец тоже не прочь пошутить! Ну что, пошли?

Шеллоу. За вами вслед.

Пэйдж. Говорят, этот француз очень искусен в бое на рапирах.

Шеллоу. Эх, в былое время я и не то мог бы показать вам! Теперь вы разговариваете о расстоянии, и пассах, и стокадах, и невесть о чем. Все дело в храбром сердце, мистер Пэйдж, – вот в чем, вот в чем. Было время, когда палашом я мог разогнать, как крыс, четырех дюжих парней.

Хозяин (нетерпеливо зовет). В дорогу, ребята, в дорогу, в дорогу! Долго нам трепаться?

Пэйдж. И я с вами, хотя с большей охотой присутствовал бы при их перебранке, чем при дуэли.

Пэйдж, Шеллоу и хозяин таверны уходят.

Форд. Пэйдж – доверчивый болван. Он слепо доверяет своей жене; но я не могу так легко изменить свое мнение. Она виделась с ним в доме Пэйджа, а что они там делали – не знаю. Но я допытаюсь правды! Я подберусь к этому Фальстафу и прощупаю, что у него на уме. Если моя жена окажется невинною, труд мой пропадет даром; случится иначе – значит, труд не пропал зря.

Уходит.

Сцена вторая

Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф и Пистоль.

Фальстаф. Ни гроша не дам тебе.

Пистоль.

Как устрицу, я мир
Мечом тогда открою.

Фальстаф. Ни гроша. Я позволял вам, сударь, пускать в ход мое имя; я выпросил три отсрочки у моих добрых друзей для вас и вашего собутыльника Нима, а не то глядели бы вы из-за решетки, как пара бабуинов. Я обрек себя на ад за то, что клялся моим друзьям-джентльменам, что вы – хорошие солдаты и славные малые; а когда у миссис Бриджет пропала ручка от веера, я поручился честью, что ручка не у тебя.

Пистоль. А ты что, не был в доле? А пятнадцать пенсов?

Фальстаф. Правильно, негодяй, правильно! А что мне, по-твоему, задаром рисковать душой? Словом, нечего виснуть на мне: я для тебя – не виселица. Проваливай! Карманный ножик да толпа – вот что тебе нужно. Проваливай в свой родовой притон. Негодяй! Не хотел снести письма! Он, видишь ли, дорожит своей честью! Ах ты, бездонная низость! Да ведь даже я едва-едва могу удерживаться в границах своей чести! Я, я, я сам иногда принужден покидать страх Божий и, прикрывая честь необходимостью, вынужден хитрить, изворачиваться, надувать. А ты, негодяй, хочешь спрятать под прикрытием чести свои лохмотья, свои кошачьи повадки, свои кабацкие выражения, свои площадные ругательства!.. И из-за этого отказываешь мне!

Пистоль. Я каюсь. Что еще доступно людям?

Входит Робин.

Робин. Сэр, какая-то женщина хочет говорить с вами.

Фальстаф. Пусть приблизится.

Входит миссис Квикли.

Миссис Квикли. Доброго здоровья вашей милости.

Фальстаф. Доброго здоровья, добрая женщина.

Миссис Квикли. Не совсем так, с позволения вашей милости.

Фальстаф. Ну, значит, девушка.

Миссис Квикли.

Ей-богу, как мать, в тот час,
Когда я родилась.

Фальстаф. Верю такой клятве. Чего ж тебе надо от меня?

Миссис Квикли. Угодно будет вашей милости выслушать от меня два-три слова?

Фальстаф. Хоть две тысячи, моя красавица. А от меня ты получишь аудиенцию.

Миссис Квикли. Есть на свете, сэр, некая миссис Форд… Отойдемте, пожалуйста, немного подальше… А я живу у доктора Каюса.

105